«Совершенные преступления беспрецедентны из-за ошеломляющего числа жертв. Они беспрецедентны ещё и потому, что в них участвовало огромное число людей, которые устроили настоящее состязание в жестокости и бесчеловечности». — Роберт Х. Джексон, главный американский обвинитель на Нюрнбергском процессе.
«Мы были мясом, в любое время в барак мог ворваться отряд «учеников» и забить сколько угодно заключённых, — вспоминал Виктор Герасимов, бывший заключённый концлагеря Маутхаузен, который использовался как тренировочная база для подготовки элитных отрядов СС. Ему было всего 15 лет, когда фашисты вошли в Новочеркасск. Виктора отправили в Австрию. Он совершил три попытки побега, но его ловили. Так он попал в Маутхаузен. Этот лагерь известен нам тем, что там был казнён генерал Карбышев. Более 200 детей было в одном бараке с Виктором. Их кормили баландой два раза в день. Они работали на каменоломнях с раннего утра до позднего вечера. Обессилевших фашисты забивали дубинками. Некоторые не выдерживали и бросались на колючую проволоку с током. Над всей территорией лагеря стоял страшный удушливый запах палёного человеческого мяса из крематория. Виктор чудом остался жив. В 1945 году лагерь освободили американцы. Виктора, 19-летнего юношу весом в 30 килограммов, американский солдат легко вынес из барака на руках. А потом Виктор сам стал солдатом.
«Я всё время хотела кушать. Нас часто уводили в медпункт, где брали кровь. Многие умирали от истощения. Иногда на воротах стоял добрый немец, который выпускал нас в город за едой. А другой, жирный фриц-надзиратель, улыбаясь, подманивал нас конфетами, а потом хлестал толстой плёткой, некоторых забивая насмерть, так эта мразь развлекалась», — вспоминала Татьяна Сытник, ей было всего 4 года, когда она попала в концлагерь. «А ещё за детьми в барак приходили фрицы. Все понимали, что те, кого заберут, уже никогда не вернутся, поэтому прятались под нары в надежде выжить».
В 45-м Тамаре было уже восемь. Она вспоминает день освобождения из лагеря: «Я открыла глаза и увидела над собой чёрное лицо и белые зубы и подумала: это пришла смерть. Но оказалось — американские темнокожие солдаты. Они на руках выносили истощённых детей из бараков. Потом нас везли домой, в Россию. Там бывшие узники стали чужими среди своих. Надо было скрываться и молчать о том, где мы были и что пережили».
«Сначала они запускали туда всех женщин, а потом уже мужчин. Иногда оставалось 20 или 30 человек лишних, которые туда не помещались, так что детей они всегда оставляли на потом. И когда бункер уже заполнялся настолько, что больше людей уже не помещалось… они пускали детей ползти прямо по головам, просто заталкивали их внутрь, чтобы уместить всех. И тогда за ними захлопывалась дверь, толстая дверь, толщиной около шести дюймов… И потом изнутри слышался только громкий стон: «Шма Исраэль» — «Слушай, Израиль» — начало главной иудейской молитвы… и больше ничего. И это занимало от пяти до десяти минут», — вспоминает Сэм Ицкович, польский еврей 1925 года рождения, описывая газовые камеры в Освенциме.
Когда начался Холокост?
Историки спорят, когда начался Холокост. Кто-то утверждает, что в 1933 году с приходом Гитлера к власти. 1 апреля 1933 года было положено начало массовым преследованиям евреев в Германии, когда был проведён первый общенациональный бойкот всех еврейских предприятий в стране, но это ещё не было уничтожением. Кто-то отсчитывает с «Хрустальной ночи», в результате которой погибло от 91 до 200 человек по разным источникам. Но во время различных погромов в разных странах погибало и больше. Кто-то — с 1942 года, когда началось особенно массовое уничтожение евреев в концлагерях. А я считаю, что холокост начался с предательства.
С 5 по 16 июля 1938 года по инициативе президента США Ф. Д. Рузвельта была созвана Эвианская конференция, посвящённая проблеме беженцев, в которой приняли участие представители 32 стран. Из участников конференции только Доминиканская Республика изъявила желание принимать беженцев и предоставить им для этого землю. Европейские страны, США и Австралия заявили, что у них нет возможности расширить квоты. Великобритания категорически отказалась от приёма беженцев как в метрополии, так и в Палестине, несмотря на то, что получила в Лиге Наций мандат на управление в Палестине, пообещав создать еврейское государство согласно декларации Бальфура. Итогом Эвианской конференции было создание Межправительственного комитета по делам беженцев, который действовал до апреля 1943 года. В целом Эвианская конференция проблему беженцев не решила. И это несмотря на то, что Гитлер предупредил, что будет решать проблему радикально. Для евреев Третьего рейха, по высказыванию (впоследствии — первого президента Израиля) Хаима Вейцмана: «Мир разделился на два лагеря: на страны, не желающие иметь у себя евреев, и страны, не желающие впускать их в свою страну». С этого момента руки у Гитлера были развязаны. Он понимал, что никто ему не помешает решить еврейский вопрос так, как он хочет. Теперь же он решил покончить с так называемым еврейским вопросом. Большинство националистически настроенных немцев просто хотело «прижать» евреев. Гитлер намеревался начать их уничтожение. Это свяжет всех немцев, рассуждал нацистский диктатор, круговой порукой, которая станет судьбой Германии. Мосты будут сожжены, слабым и колеблющимся придётся сделать выбор. Эти планы Гитлер до последнего времени держал в секрете. Но осенью 1941 года он стал откровенно говорить об этом: «С трибуны рейхстага я предупреждал евреев, что в случае войны они покинут Европу. Эта преступная раса имеет на своей совести два миллиона смертей в первой мировой войне и сотни тысяч в нынешней. Мы их отправим в русские болота. Пусть нам приписывают план истребления евреев. Террор — полезная вещь. Я многим предъявлю счёт! Это касается и евреев».
Фюрер довёл до сведения всех, кому предстояло осуществить «окончательное решение», что уничтожение должно проводиться как можно более «организованно». Это отвечало его убеждению: евреи — убийцы Христа, он выполняет предписание Бога очистить мир от скверны. Поэтому истребление можно проводить со спокойной совестью. Он действует как «карающая рука Бога». Гиммлер приказал техническим экспертам сконструировать газовые камеры, которые будут уничтожать массы евреев «эффективно и гуманно», а пока отправлял товарные вагоны с жертвами на восток, в гетто. На 10 декабря 1941 года Гейдрихом было намечено совещание по «окончательному решению еврейского вопроса». Но в последний момент оно было отложено на шесть недель. Нетерпеливый глава генерал-губернаторства оккупированной Польши Франк в середине декабря созвал в Кракове своё совещание. «Хочу вам открыто сказать, — заявил бывший юрист Гитлера, — так или иначе мы должны будем покончить с евреями. Мы уничтожим их везде, где бы они ни были. Это гигантская задача, и мы не сможем соблюдать юридические формальности. Суды просто не справятся с задачей такого объёма». По его оценке, только в генерал-губернаторстве три с половиной миллиона евреев. «Мы не можем ни расстрелять эти три с половиной миллиона, ни отравить их, но мы можем принять меры, которые так или иначе приведут к их уничтожению. Генерал-губернаторство должно будет освободиться от евреев, как и весь рейх. Где и как это произойдёт — дело органов, которые мы создадим. В своё время я сообщу вам о принципах их работы».
Через два дня после нападения на Советский Союз Рейнхард Гейдрих, ответственный за депортацию евреев, направил Гитлеру письмо, в котором утверждал, что депортация — не лучший способ решения «еврейской проблемы». Не имеет смысла рассматривать и другой вариант — их высылку на остров Мадагаскар. В последний день июля Гейдрих получил приказ, подписанный по распоряжению фюрера Герингом: «Осуществить все необходимые подготовительные меры по организационным и финансовым вопросам с целью окончательного решения еврейского вопроса в рамках германской сферы влияния в Европе». Эта внешне нейтральная бюрократическая формула имела зловещий смысл. Речь шла о физическом уничтожении практически всего еврейского населения Европы. В качестве предварительного шага Гиммлер, всё ещё находившийся под впечатлением увиденного в Минске, осведомился у главного врача СС, какой метод уничтожения является наиболее эффективным. Последовал ответ: газовые камеры.
Следующим шагом на пути к осуществлению дьявольского замысла был вызов коменданта крупнейшего в Польше концентрационного лагеря Освенцим Рудольфа Гесса, которому были даны секретные устные указания. «Гиммлер сказал мне, — показал Гесс впоследствии на суде, — что фюрер дал приказ об “окончательном решении” еврейского вопроса. Мы, т.е. СС, должны выполнить этот приказ, иначе евреи уничтожат Германию». Рейхсфюрер СС предупредил, что эту операцию надо проводить в обстановке строгой секретности. Гессу было запрещено посвящать в эту тайну даже своего непосредственного начальника. За спиной инспектора концентрационных лагерей Гесс начал тайно расширять лагерную территорию, чтобы создать величайший в человеческой истории центр массовых убийств. Комендант лагеря не сказал об этом даже своей жене.
Следует заметить, что свою концепцию концентрационных лагерей и геноцида Гитлер позаимствовал у англичан и американцев. Он восхищался лагерями для пленных буров в Южной Африке и резервациями для индейцев в Америке и в узком кругу часто хвалил эффективность американской тактики истребления краснокожих дикарей…
4 октября 1943 года Гиммлер созвал высшее руководство СС на совещание в Позене. Его целью было расширение круга людей, посвящённых в план уничтожения евреев. Недавние разоблачения Моргена в сочетании с упорными слухами о зверствах в концентрационных лагерях вызывали опасения и даже возмущение среди самых ярых приверженцев фюрера. Теперь, когда правда начала просачиваться сквозь завесу секретности, Гитлер решил втянуть в осуществление своей программы «окончательного решения еврейского вопроса» как можно больше исполнителей, чтобы сделать их соучастниками сговора и тем самым вынудить идти с ним до конца. Фюрер понимал, что война, вероятно, уже проиграна и, скорее всего, он погибнет, но потянет за собой в могилу миллионы евреев.
Гиммлер заявил, что хочет высказаться совершенно откровенно по очень серьёзному делу. «Среди своих об этом можно говорить, но публично об этом надо молчать. Я имею в виду уничтожение еврейской расы. Это цель нашей программы, и мы её должны достичь». После многих лет риторики эти слова прозвучали ошеломляюще. Ещё большим шоком были угрозы Гиммлера в адрес тех, кто, претворяя в жизнь программу «окончательного решения», стремится к личной выгоде. «Некоторые члены СС, — продолжал рейхсфюрер, — позорят себя, и им не будет пощады. У нас есть моральное право, долг перед своим народом уничтожить эту расу, которая хотела бы уничтожить нас. Но у нас нет права присваивать меховые шубы, часы, марки, сигареты или что-либо ещё. Поскольку мы уничтожаем бактерии, мы не можем допустить заражения ими, иначе мы погибнем. В конечном счёте мы можем сказать, что исполнили этот самый трудный долг из любви к своему народу. И наш дух, наш характер не должен пострадать от этого».
Два дня спустя Гиммлер выступил в том же духе перед группой гауляйтеров и рейхсляйтеров: «Приговор — евреи должны быть уничтожены — легко произнести. Но привести его в исполнение — невероятно трудное дело. Я прошу вас не распространяться о том, что мы обсуждаем в этом кругу. Встаёт вопрос: что делать с женщинами и детьми? Ответ ясен. Надо принять твёрдое решение: этот народ должен исчезнуть с лица земли». В зале воцарилось гробовое молчание. Как вспоминал Бальдур фон Ширах, «Гиммлер говорил об истреблении мужчин, женщин и детей с ледяной холодностью, как бухгалтер, представляющий финансовый отчёт. В его речи не было никаких эмоций». Остановившись на трудностях выполнения этой задачи, Гиммлер в заключение сказал: «Теперь вы знаете истинное положение дел. Возможно, позже мы решимся сказать об этом немецкому народу. Но, вероятно, лучше нести ответственность нам самим от имени нашего народа и унести этот секрет с собой в могилу». Он поступал, как Брут, который пытался заставить своих друзей обагрить руки кровью Цезаря.
Борман закрыл совещание, пригласив всех на обед в соседнем зале. Ширах и другие участники совещания избегали смотреть друг другу в глаза. Большинство поняло, что Гиммлер сказал им правду, чтобы сделать своими соучастниками, и в этот вечер они так напились, что некоторых пришлось на руках тащить в поезд, отправлявшийся в «Волчье логово».
К осени 1943 года под контролем Гиммлера нацистские «фабрики смерти» заработали на полную мощность. В Освенциме люди шли, ничего не подозревая, в газовые камеры под музыку симфонического оркестра из заключённых. Однако в Треблинке осуждённые всегда знали, что идут на смерть, и многие рыдали или хохотали в истерике. Озверевшие охранники избивали их. Грудных детей, которые мешали палачам стричь волосы матерей, хватали и били головой о стену… В случае сопротивления охранники и капо (подручные из заключённых) резиновыми дубинками загоняли нагих жертв в грузовики, отвозившие их в газовые камеры. Палачи не испытывали никаких сомнений в своих действиях.
«Я не думал, что когда-нибудь мне придётся отвечать за содеянное, — признавался на Нюрнбергском процессе бывший комендант Освенцима Гесс. — В то время было принято считать, что за всё отвечает человек, отдавший приказ». Некоторые из них с увлечением делали свою работу, превращаясь в садистов и рискуя заработать наказание от своего шефа. «Командир СС должен быть жёстким, но не жестоким, — наставлял Гиммлер одного штурмбанфюрера. — Если вы столкнётесь со случаями превышения власти и чьей-то несдержанностью, немедленно вмешайтесь».
Слухи о зверствах цинично опровергались. Когда высокопоставленный партийный деятель Ганс Ламмерс представил Гиммлеру записку о том, что евреи подвергаются массовым казням, рейхсфюрер решительно отрицал это. Он пояснил, что приказ об «окончательном решении еврейского вопроса», полученный от фюрера через Гейдриха, предусматривает лишь эвакуацию евреев за пределы рейха. При их перевозках, к сожалению, бывают смертельные случаи по причине болезни и воздушных налётов вражеской авиации. Рейхсфюрер СС также признал, что среди евреев есть и убитые во время бунтов в назидание другим, но заверил Ламмерса, что большинство «размещается» в лагерях на Востоке, и даже принёс фотоальбомы, показывающие, как евреи работают сапожниками, портными и т.п. «Таков приказ фюрера, — подчеркнул Гиммлер. — Если вы считаете, что надо принять конкретные меры, скажите об этом ему, а мне дайте фамилии людей, от которых вы получили эти сведения». Ламмерс отказался выдать этих людей и обратился за разъяснениями к самому Гитлеру. Тот повторил почти то же самое, что Ламмерс услышал от Гиммлера.
«Все чувствовали в этой системе что-то неладное, даже если не знали всех деталей, — признавался на Нюрнбергском процессе бывший гитлеровский наместник в оккупированной Польше Ганс Франк. — Мы просто не хотели это знать! Приятно было жить в такой системе, содержать по-королевски семьи и думать, что всё хорошо». И это был человек, который говорил своим подчинённым, что они все сообщники в ликвидации евреев и, как бы это ни было неприятно, она «необходима в интересах Европы». Генерал-губернатор Польши Франк знал, что приказ об «окончательном решении еврейского вопроса» поступил непосредственно от фюрера. Однако средний немец был убеждён, что Гитлер к этим зверствам не причастен.
Подобные доказательства, представленные Трибуналу, устанавливают факт преследования евреев нацистским правительством. Это история бесчеловечности, осуществлявшейся последовательно и систематически в самых широких масштабах. Как один из примеров того, как работала машина уничтожения евреев, можно рассматривать показания на процессе в Нюрнберге Отто Олендорфа, начальника внутреннего отдела службы безопасности СД, группенфюрера СС и генерал-лейтенанта полиции. Он руководил эйнзатцгруппами. Вот как оценил задачи эйнзатцгрупп сам Олендорф: «Им было поручено ликвидировать евреев и политических комиссаров в районе операций оперативных групп на русской территории». Подчинённые Олендорфа проводили массовые расстрелы в Крыму и на Южной Украине, сначала арестованных расстреливали, но затем стали широко применять «душегубки», изобретённые во II управлении РСХА.
«Местная оперативная команда пыталась учесть всех евреев и объявила регистрацию. Регистрацию проводили сами евреи… Евреев после регистрации собирали в одно определённое место. Оттуда их позднее перевозили к месту казни. Как правило, местом казни был противотанковый ров или просто яма. Казни осуществлялись по-военному, по команде», — описывал методы работы своих подчинённых Олендорф.
Когда на трибунале в Нюрнберге свидетеля Бах-Зелевского спросили, как могло случиться, что Олендорф, как он признал, с находившимися под его командой людьми убил 90 тысяч человек, он ответил: «Я лично считаю, что, когда в течение долгих лет, десятилетий проповедуется доктрина о том, что славянская раса является низшей расой, а евреи даже не являются людьми, подобный результат неизбежен».
Подсудимый Франк произнёс последние слова этой главы нацистской истории, когда он давал показания на суде: «Мы боролись против еврейства, мы боролись против него в течение ряда лет, нам принадлежат некоторые изречения (и мой дневник может стать в связи с этим свидетелем против меня самого) — изречения, которые ужасны… Пройдут тысячелетия, но эта вина Германии всё ещё не будет снята».
Добровольцем в Освенцим
Есть ещё один независимый свидетель того, что делали фашисты в концлагерях. Витольд Пилецкий, поляк, добровольно попал в качестве узника в Освенцим. Его отчёты, тайно переправлявшиеся на волю, предостерегали о страшном. Настолько страшном, что ему не верили.
Когда летом 1940 года появляются первые сведения о том, что немцы построили штрафной лагерь в Силезии, Пилецкий вызывается проникнуть в лагерь для сбора информации. В сентябре 1940 года он добровольно сдаётся немцам в ходе уличной облавы в Варшаве. Вместе с ним сотни человек депортируются в железнодорожных вагонах в Освенцим. Он вспоминает: «Освенцим на этот момент — ещё не лагерь смерти, но ежедневно в нём гибнут люди. От побоев, пыток, голода, изнеможения, болезней, от руки палачей». В первые же минуты своего пребывания в лагере Пилецкий слышит предупреждение из лагерных динамиков: «Не думайте, что кто-то из вас выйдет отсюда живым. Вам отпущено шесть недель. Тот, кто проживёт дольше — вор, а ворам место в штрафном батальоне, где уж точно долго не живут».
Его сообщение о том, что на юге Польши немцы создали лагерь смерти, достигает Варшавы в конце 1940 года. Весной 1941 года союзники в Лондоне тоже читают отчёт о том, что происходит в Освенциме. Но никто не верит этому первому свидетельскому показанию из лагеря — чересчур невероятным представляется описание. Чтобы немцы убивали людей с садизмом, по плану и в массовых количествах? В специально созданном лагере смерти?
Он создаёт подпольную группу, но ряды подпольной организации Пилецкого редеют. Кто не умирает сам от болезни, того расстреливают у «стены смерти». «В подпольной сети постоянно появлялись дыры, которые приходилось латать», — пишет Пилецкий. Его тоже подкашивают болезни, но каждый раз спасают санитары из его подпольной группы. Пилецкий надеется, что скоро поступит приказ организовать в лагере восстание, которое при одновременном ударе по лагерю извне приведёт к освобождению узников. Но такой приказ так и не поступил. Ни от союзников, ни от польской подпольной армии.
26 апреля 1943 года, проведя 947 дней в Освенциме, Пилецкий и ещё двое заключённых совершают невозможное: они бегут из лагеря. Подпольная организация со связями внутри лагеря и за его пределами помогает им в этом. Беглецы получают точные данные о времени смены караула, о пропускных постах, поддельные документы и убежище в Кракове. Фортуна на этот раз тоже на их стороне.
После бегства Пилецкий пишет подробный отчёт, расширенная версия которого на немецком языке публикуется лишь в 2013 году. «В Биркенау, — сообщает Пилецкий, — в газовых камерах людей уничтожали целыми колоннами, поставлявшимися железнодорожными составами и на машинах — иногда по несколько тысяч в день. Главным образом, это были евреи». И этот отчёт попадает в руки союзников. Но ничего не происходит. Ему не верят. Так же, как не верят и другому польскому борцу Сопротивления — Яну Карскому, который тайком пробирается в Варшавское гетто и позднее лично отчитывается о пережитом президенту США Рузвельту. Их свидетельские показания долго не принимают всерьёз. И никто не приходит на помощь. Концлагерь в Освенциме освобождают лишь в январе 1945 года, после того как в нём было уничтожено более миллиона человек.
P.S.
Эту статью я решил написать, наткнувшись в интернете на сайты, в которых Холокост либо высмеивается, либо отрицается. Не зря говорят, что история — не наука, так как всегда переписывается в угоду либо правителей, либо влиятельной группы людей, считающих, что этого не может быть потому, что такого быть не может. Мы сами наблюдаем это явление по событиям, которые произошли совсем недавно, свидетелями которых мы были и которые уже пытаются представить в ином свете. Так и с ситуацией, связанной с Холокостом. Казалось бы, был международный трибунал в Нюрнберге, ещё живы некоторые бывшие узники концлагерей, пережившие Холокост, ещё проходят суды над мелкими чиновниками и охранниками концлагерей, а ревизионисты уже вовсю пытаются доказать, что этого не было. К сожалению, было. Это признаёт Германия, виновница тех событий, это признают все участники событий, произошедших в ещё не таких уж и далёких годах.
Источники:
«Русская историческая библиотека» — серия сборников документальных источников и литературных памятников.
Миллер Ури «Витольд Пилецкий, добровольный узник Освенцима».