Foto von Bundesarchiv / Wegmann, Ludwig / Wikipedia
10 ноября исполняется десять лет со дня смерти Гельмута Шмидта — одного из самых авторитетных политиков послевоенной Германии. В течение десятилетий он оставался символом политической рассудительности, личной ответственности и внутренней твёрдости. Его взгляды на миграцию, социальное государство и ответственность звучат сегодня удивительно актуально.
Шмидт действовал решительно в самые кризисные моменты: руководил спасательными операциями во время разрушительного наводнения в Гамбурге в 1962 году, отдал приказ о штурме самолёта Lufthansa, захваченного террористами в Могадишо в 1977-м, и добился принятия спорного «двойного решения НАТО» в 1979-м, несмотря на сопротивление части собственной партии.
Он с уважением отзывался о заслугах своего политического преемника Хельмута Коля в деле объединения Германии, называя его «блестящим проявлением политического чутья». Ещё в 1980-е годы Шмидт говорил о необходимости ясных правил в области миграции.
«Мы фактически являемся страной иммиграции, но у нас нет чётких правил для этого», — отмечал он в 2010 году.
Главной проблемой, по его мнению, оставалась слабая интеграция приезжих:
«Иммиграция из других цивилизаций создаёт для нас больше трудностей, чем приносит пользы на рынке труда».
Шмидт подчёркивал, что интеграция требует участия государства и общества. Он различал два пути: быть гостем или стать частью страны. И добавлял, что это различие «в значительной степени утрачено».
«Тот, кто хочет жить в другой стране, должен постепенно начать отождествлять себя с новым Отечеством и стать его гражданином».
Шмидт называл систему социальной защиты Германии «величайшим культурным достижением XX века». Но при этом предупреждал: чтобы она сохраняла устойчивость, ей нужны постоянные реформы и ответственное отношение.
«Политики, которые обещают всё новые социальные выплаты, ставят под угрозу само существование государства всеобщего благосостояния», — писал он в 2008 году.
Он считал, что помощь должна сочетаться с личной ответственностью: «Здоровый безработный, отказавшийся от предложенной работы, должен потерять часть своего пособия».
Для Шмидта политика была не ареной эмоций, а областью разума и нравственных принципов. Шмидт считал, что глава правительства должен обладать сдержанностью, умением принимать решения и способностью к компромиссу:
«Хороший канцлер должен уметь объединять людей и находить общее решение. Ни один закон не проходит без компромиссов».
Понятие «общее благо» было для Шмидта ключевым. Он часто цитировал Джона Кеннеди:
«Не спрашивай, что страна может сделать для тебя, — спроси, что ты можешь сделать для своей страны».
«Ответственность и чувство долга формируются воспитанием, окружающей средой и обстоятельствами, в которых человек растёт», — говорил он.
По его убеждению, «смелость начинается с умения быть честным перед самим собой. Без неё человек не справится с жизнью».
Более шестидесяти лет рядом с ним была его жена Локи, с которой он познакомился ещё в юности. Они прожили вместе 68 лет, до самой её смерти. В последних интервью Шмидт признавал, что и в их браке бывали трудности, но называл верность и взаимное уважение основой семейной жизни:
«Брак без кризисов не существует. Если их нет, значит, один из партнёров давно перестал интересоваться другим. У нас с Локи этого не было никогда».
Десять лет спустя после смерти Гельмута Шмидта его слова звучат не как воспоминания о прошлом, а как напоминание о необходимости разума, меры и ответственности в политике. Он оставил после себя не догму, а пример того, как соединять мораль с практичностью — и как в трудные времена оставаться человеком долга.