Франц Шёнбернер (Franz Schoenberner)
(18.12.1892 – 11.04.1970)
«Он всё ещё дышал, когда двое на носилках доставили его в лазарет, но мой последний взгляд на его бледное лицо заставил меня почувствовать, что любая попытка спасения будет напрасной. В тот же день в соломе его спального места была найдена пустая капсула веронала. Вальтер принял все двадцать таблеток вскоре после того, как лёг спать. Его последнее пожелание спокойной ночи – стало прощанием…»
Эти горькие строки мы встречаем в мемуарах писателя Франца Шёнбернера, который был крепче духом, чем автор сборника «Юноша». Чрезвычайный комитет спасения в лице друга Шёнбернера, Германа Кестена, с помощью «шахматных комбинаций» Вариана Фрая по спасению «фигур» на настоящем поле сражения – «чёрно-белых» улицах Марселя, смогли своевременно предоставить и Францу, и его супруге жизненно важные документы, чтобы помочь преодолеть препятствия и добраться до Нью-Йорка.
Шёнбернер после описываемых событий в Ле Милль и смерти Газенклевера проживёт почти тридцать лет, несмотря на то, что девятнадцать из них просидит в инвалидном кресле. И всё же он будет счастлив, он будет знать, что ему повезло больше, чем другим!
Франц Шёнбернер родился 18 декабря 1892 года в Берлине, став последним, одиннадцатым ребёнком в семье протестантского пастора Райнхольда Шёнбернера. После успешного окончания гуманитарной гимназии и рано проявленной страсти к чтению, дальнейшую учёбу он решает продолжить в университетах Берлина и Мюнхена, остановив выбор на области истории культуры и литературы.
Первая Мировая война застаёт студента на последнем семестре обучения. Пришлось всё оставить и посвятить себя суровой военной службе в немецкой армии. Но даже в непредсказуемых условиях желание стать журналистом, редактором, корреспондентом лишь усиливалось. При первой возможности он постучится в дверь мюнхенского издательства Musarion Verlag, и ему эту дверь откроют.
Профессионализм нарастал снежным комом, первую половину двадцатых Франц редактирует журналы Auslandpost, Süddeutscher Rundfunk, Allgemeine Zeitung, а в 1927 году Георг Хирт, основатель «Юности», визитной карточки художественных кругов Мюнхена той эпохи, разглядев в целеустремлённом молодом человеке достойную себе замену, предложил тому занять место главного редактора.
Но большинство журналистов-международников помнят Шёнбернера по его деятельности в еженедельнике «Симплициссимус», где он занимал пост главного редактора с ноября 1929 по март 1933 года, став последним, до прихода Гитлера к власти, редактором легендарного сатирического журнала.
Надо сказать, что в этом издании в разное время работали очень талантливые художники-карикатуристы, и вместе с тем, все они были практичными, предприимчивыми людьми, колкими и яркими, как их карандаши и краски.
Например, Олаф Гульбрансон, чьими шаржами на Льва Толстого восхищался Максим Горький, спустя четыре года от начала работы стал мужем поэтессы Маргарете Йели – сотрудницы журнала, а когда к власти пришли нацисты, проявил лояльность и названивал штурмовикам, выдавая секреты фирмы.
Томас Теодор Гейне, стоявший у самых истоков «Симплициссимуса», автор эмблемы журнала (красный бульдог на чёрном фоне), как раз пострадал от доносов Гульбрансона, но даже на склоне лет, эмигрировав в Швецию, был востребованным художником-иллюстратором.
Создатель титульного листа издания Карл Арнольд вырос до совладельца компании, а за всю карьеру выполнил около двух тысяч карикатур. Рудольф Вильке в 34 года покинул мир, но столько успел «наследить» по части острой как бритва сатиры, что теперь уже на века обречён будоражить фантазии, вовлекать читателя в творческий процесс зарождения каждой линии.
В одном из апрельских номеров 1930 г. Томас Гейне изобразил карикатуру, где два немецких гражданина держат за плечи Гитлера, который при этом сидит на стуле. Они заглядывают к нему в голову и обнаруживают, что в ней – пусто. Текст гласил: «Разве это не странно, что Вы способны создать так много проблем со столь малым количеством материала?»
Ясное дело, что с приходом к власти фюрера журнал претерпел радикальные перемены. Отныне к публикации допускались лишь те карикатуры, которые устраивали новую власть. В офис на совещания редколлегии стали «невзначай» приходить национал-социалисты, грозя Томасу Гейне отправкой в концлагерь, если тот не напишет заявление об увольнении. Гейне вынудили уйти, а ведь он тридцать шесть лет отдал работе в журнале.
Штурмовики СА продолжали наведываться, совершая унизительные обыски, пока главный редактор Шёнбернер, предчувствуя предательство коллег, не хлопнул дверью офиса вслед за Гейне.
20 марта 1933 года он покинул не только мюнхенский журнал и коллектив карикатуристов, ему пришлось оставить за спиной всю Германию и, сложив в рюкзак самые необходимые вещи, отправиться в путь, в одну сторону…
«В середине марта я уехал на Боденское озеро, откуда пешком пересёк с женой швейцарскую границу, не встретив при этом ни единой живой души…». Как интересно получается: оказывается, к будущему побегу 1941 года Шёнбернер волей-неволей подготовился ещё в 1933-м, преодолев с супругой огромное расстояние без запасов еды, привычных средств связи, знающих путь проводников и привычного комфортного транспорта.
Кем же была его жена, муза, спутница, с которой Франц отправился в дорогу? Настал момент «свидания» с Элли Нерак-Кадах (Ellie Nerac-Kadach), но сведений об этой женщине сохранилось, к сожалению, очень мало.
Её звали Вильгельмина Элеонора, по крайней мере, в эпоху её театральной деятельности, когда она на протяжении двенадцати лет блистала на главных сценах театров Вены и Мюнхена. Скорее всего, Франц познакомился с ней после какого-то спектакля, ведь в Мюнхене он любил как раз театры, хорошо разбирался в представлениях, да и в последующем, уже в Америке, они только вместе посещали те или иные премьеры в компании своих немецких друзей-эмигрантов.
Известно, что до встречи с Элеонорой Франц был женат, но подробностей истории его предыдущих отношений мы не знаем. Элли была ровесницей чилийской писательницы Габриэлы Мистраль. Занятное совпадение, что и Мистраль писала под псевдонимом, и Элли свои романы подписывала «Карен» (Caren). Это всё, что известно о супруге Франца Шёнбернера.
После их кратковременной остановки в Швейцарии – «было совершенно очевидно, что мы не можем позволить себе оставаться в Цюрихе более чем на неделю. Нам необходимо переехать на юг Франции в менее дешевые апартаменты», – они принимают решение начать новую жизнь во Франции и перебираются жить в небольшую прибрежную деревушку Рокебрюн-Кап-Мартен, расположенную недалеко от Монте-Карло, на виллу Marie Paul, где проведут семь относительно спокойных лет жизни.
Элли пишет в эти годы роман «Дама с мехом выдры» (1936). Франц становится внештатным автором в «Новом дневнике» (Das Neue Tagebuch) Леопольда Шварцшильда и в социал-демократической газете Zurcher Zeitung. Но разве это приносило большие доходы? Во Франции, начиная с середины тридцатых, заполненной немецкоязычными авторами, с каждым месяцем было всё тяжелей получить заказ на статью, но ещё труднее – получить за неё своевременную оплату.
Подписки на издания сокращались, доходы издательств падали. В этом случае показателен пример «бизнеса» Клауса Манна, когда с осени 1933-го он стал издавать на немецком языке журнал «Коллекция» (Die Sammlung) на базе амстердамского издательства Querido.
Шёнбернер, как и другие литераторы, бросились поучаствовать, однако политизированная составляющая журнала, несмотря на денежные вложения Аннемари Шварценбах и Фрица Ландcхоффа, в итоге распугала авторов. В августе 1935 года журнал пришлось закрыть.
Экономическая нестабильность «кусала» кошелёк Шёнбернера всё чаще и агрессивнее. Кроме того, новые законы Германии сделали невозможным перевести накопленные им средства с банковских счетов Германии во Францию, как и продать недвижимость в Мюнхене. Чиновники, сотрудники полиции, отвечающие за порядок, периодично наведывались к ним для проверки документов, удостоверяющих личность и вид на жительство. В эти годы Франц и Элли, до предела экономя на всём, научатся печь хлеб, шить новую и штопать старую одежду, жить в голоде, но жить мирно, посвящая вечера беседам и рукописям. Спустя пятнадцать лет Франц опубликует мемуары «Внутренняя история аутсайдера» (1949), где напишет целую главу-инструкцию «Как жить без денег», посвятит описанию спартанских условий быта того периода несколько горьких, правдивых страниц.
С сентября 1939 года во Франции повсюду расклеивали плакаты, в которых сообщали о «приглашении» немецких и австрийских мужчин возраста от 17 до 50 лет явиться для проверки документов в лагерь Форт-Карре (Fort Carré) в Антибе, взяв с собой одежду, одеяло и еду на четверо суток.
Франц, внимательно прочитав объявление, отправился по указанному адресу, полагая, что ему нечего бояться, ведь документы его были в порядке, он имел репутацию писателя-антифашиста, высказывал свою позицию множество раз публично, к тому же на протяжении шести лет проживал во Франции.
Как оказалось, лагерь в Антибе предназначался для интернирования, а вовсе не для формальной проверки документов. Под надуманными предлогами французские военные командиры задерживали на неопределённый срок интеллектуалов всех категорий, антифашистов по убеждениям, ведя борьбу с теми, кто не представлял стране никакой опасности, в то время как бороться и противостоять следовало бы немецкой армии и силам фашизма.
Шёнбернер провёл в лагере шесть недель и только благодаря лоббированию его освобождения представителями французского отделения ПЕН-клуба, 13 октября вышел на свободу. Интересно, что в этом лагере он познакомился с Андре Жидом, и при беседе выяснилось, что писатели в местечке Рокебрюн-Кап-Мартен вообще-то были соседями. Андре проживал на вилле D’amis в десяти минутах ходьбы от виллы Франца. Так было положено начало хороших дружеских отношений. Спустя месяц, по случаю приближения семидесятилетия Жида, 21 ноября 1939 года, Шёнбернер пишет статью для литературного журнала Швейцарии.
Последние их с Элли полгода домашней и «размеренной» жизни пролетели быстро. 20 мая 1940 года пришёл приказ: ему явиться в лагерь близ Экс-ан-Прованса, лагерь Ле Милль, а его супруге – в лагерь Гюрс, (где позже окажется Ханна Арендт), расположенный на западном краю Пиренеев, предназначенный в основном для женщин и детей. Уточним, что в Ле Милль, в отличие от Гюрса, надзиратели не проявляли к задержанным жестокого обращения, но равнодушие, пренебрежение, презрение к любым просьбам заключенных – подчёркивали во всём. Судите сами, насколько художники в лагере скучали по кисточкам и краскам, если однажды, сговорившись, расписали подручными средствами все стены столовой, пока помещение бывшего цеха пустовало с момента окончания ужина до утреннего прихода поваров.
Тем временем новости о быстром продвижении моторизованных нацистских дивизий через всю Францию приводили задержанных в жуткую панику. Они понимали, что немцы, добравшись до Ле Милль, не пощадят никого – ни охрану, ни их самих, ни командиров. Порой интернированные даже строили «наполеоновские» планы захвата контроля над лагерем, расправы над ленивыми смотрителями, подумывали о проделке «нор» в колючей проволоке и побеге в ближайший лес, но гибкая «ивовая» веточка надежды в их сердцах не ломалась, давая шанс на витавший в воздухе слух – лагерь в любой день эвакуируют и всех в нем находящихся отправят поездом в сторону Пиренеев или через Испанию во французские трудовые лагеря в Северной Африке. Испуганные, они были согласны на всё, кроме приближения грохота твёрдых сапог вермахта.
Действительно после падения Франции многих отправили поездом, который постоянно менял своё направление и в итоге «колесил» пять суток, прежде чем остановился для высадки несчастных в лагере Сэнт Николас под Марселем, на территории бывшей фермы.
В начале июля произошло чудо. Нет, не семицветная радуга после дождя над всей планетой от экватора до экватора, а счастье «на седьмом небе» в глазах Элли после того, как её вдруг освободили из Гюрса под предлогом опытной работницы сельского хозяйства, чуть ли не эксперта, способной приносить благо стране за пределами лагеря. Остаётся загадкой, кто за неё просил, но факт остаётся фактом – вскоре она смогла вернуться домой в деревушку Рокебрюн-Кап-Мартен.
Мы уже говорили, Франц никогда не терял мужество и самообладание ни в одном из лагерей заключения. Более того, периодически работая секретарём у одного из капитанов полиции, исправно выполняя за него бумажную волокиту, пока тот мирно спал, однажды в коридоре он столкнулся плечом с надзирателем, ответственным за общий список всех заключённых. При ударе из рук служителя выпали груды папок, среди которых по лестничному пролёту разлетелись и два старых номера журнала Симплициссимус. Франц, помогая поднять бумаги, не сдержался, рассказав, что когда-то был главным редактором этого популярного еженедельника.
Два часа спустя (!) Шёнбернер был освобождён, сразу же взяв такси до Нима, чтобы успеть на ночной поезд в Марсель, а спустя сутки, переступив порог виллы, со слезами радости обнимал супругу, не веря своим глазам.
В декабре 1940 года стало известно, что благодаря усилиям Германа Кестена, близкого друга Шёнбернера, с которым он познакомился ещё в 1926 году, Францу для получения американской визы необходимо встретиться и переговорить с вице-консулом США в Ницце. Встреча состоялась 29 декабря.
3 января 1941 года экстренная гостевая виза в США для Франца была готова! В том же месяце, 21 января, Элли смогла получить иммиграционную визу, попав «по блату» под американскую квоту для беженцев из Франции.
Оставалось решить задачу получения выездной визы, но этот вопрос, к ужасу, занял пять месяцев толкотни в очередях, отправки телеграмм, писем и копий необходимых документов в различные организации.
Достоверно известно, что 25 мая Франц и Элли, покинув Рокебрюн-Кап-Мартен, отправились в Марсель, чтобы забрать готовые бумаги, оттуда же позвонили Вариану Фраю и поблагодарили за помощь, которую он им оказывал на протяжении всех долгих месяцев унижений.
Через четыре дня они направлялись к испанской границе дешёвым поездом, а достигнув Лиссабона, почувствовали, как резко переменилась атмосфера в лучшую сторону. Франц в дневнике писал: «Мы знали, что Португалия тоже жила под диктатурой, но, возможно, потому, что Салазар был профессором, а не генералом, зло угнетения и несправедливости казалось здесь менее очевидным и вездесущим. Жизнь была цивилизованной и нормальной».
До отправления на перегруженном португальском корабле в Нью-Йорк оставалось ещё десять дней томительных ожиданий. Но радость и ликование переполняли Франца и Элли до такой степени, что в первую ночь они не смогли уснуть и несколько часов до рассвета провели в шезлонгах на палубе, празднуя побег бутылкой португальского бренди, купленной ещё в «Баре моряков» на лиссабонской набережной. Так спустя несколько дней водного пути благополучно завершилась их морская одиссея, но о жизни в достатке мечтать было ещё слишком рано.
Как выражался Франц, «с небольшими деньгами и ещё меньшим знанием английского языка», стоя с чемоданами в таможенном коридоре на Статен-Айленде, они обратились за помощью к женщине в форме сотрудницы Красного Креста. Женщина оказалась членом местной Унитарной церкви – в течение нескольких недель они будут проживать в скромной комнате, которую она им радушно предоставит. Она же, эта милая добрая женщина, от имени Совета по социальным действиям, помогла Францу стать лектором для прихожан христианских церквей.
Уже в конце сорокового года под псевдонимом «Карен» Элли выпустит фантастический роман «Тайна о Дине Ра»; а Франц, старый добрый друг Стефана Цвейга, переписка с которым ныне хранится в Центре Гарри Рэнсона в Техасском университете и частично в Стэнфорде, узнав о трагической смерти великого гуманиста в Бразилии, написал статью под названием «Стефан Цвейг и мы», опубликовав её в марте 1942 года в журнале The New Republic.
С 1943 года дела стали налаживаться, Франц активно работал в Управлении военной информации, присоединился к комитету по делам беженцев, писал статьи для американских журналов, говоря «я продолжал борьбу с Гитлером на трёх языках – немецком, французском и английском».
Его первый том мемуаров «Исповедь европейского интеллектуала», где Франц описал свои годы в Германии, опубликовали на английском языке в Нью-Йорке в 1946 году, а Элли в издательстве Гринберг опубликовала свою «Мирабель» в 1948.
Но затем случилось непоправимое горе, вернее, недоразумение, повлёкшее за собой трагедию. Официальная версия гласит: Шёнбернер неудачно упал с лестницы и, сломав позвоночник, остаток жизни просидел в инвалидном кресле. На самом же деле он подвергся нападению на него разъярённого нетрезвого соседа, которого всего лишь попросили убавить звук орущего радиоприёмника. Даже сложно вообразить эту сцену – парализация всего тела, начиная от шеи. С 1951 года только голова могла приносить Францу пользу, но и этим шансом он воспользовался с умом. Название его последней, третьей книги мемуаров «У тебя всё ещё есть голова», изданной в 1957 году, пришло от медсестры, которая подбадривала пациента-Франца именно такой фразой, когда он пришёл в сознание после длительной комы. В тот же год умерла его верная спутница Элли.
В Times в обзоре на книгу Элизабет Джейнвей (Elizabeth Janeway) писала: «… так как у него всё ещё была голова, этот интеллигентный, настойчивый, смиренный, с чувством юмора человек использовал голову действительно по назначению».
Немецкие издатели впоследствии напечатали и её переводы. Прошло ещё много «неподвижных» лет до середины весны 1970 года, когда 11 апреля в субботу в Тинеке (Нью-Джерси), в доме престарелых скончался человек по имени Франц Шёнбернер, некогда главный редактор «Симплициссимуса» и главный мужчина в жизни одной актрисы и писательницы немецкого театра.
Foto: https://neglectedbooks.com/