Герман Кестен (Hermann Kesten)
(28.01.1900 – 03.05.1996)
Герман Кестен родился 28 января 1900 года в семье еврейского торговца из галицийского посёлка Подволочи́ска. В настоящее время это районный центр Подволочисского района Тернопольской области Украины. Там и прошли первые четыре года жизни будущего немецкого писателя.
В 1904 году родители Германа принимают решение переехать в Нюрнберг, и уже в этом древнем германском городе невысокий мальчик учился в школе им. Бисмарка на Реннвеге. В десять лет он поступил в гимназию Меланхтона, располагавшуюся вблизи Эгидиенкирхе. Раритетные издания в библиотеке гимназии, несмотря на то, что у большинства учителей были нацистские взгляды, формируют в будущем писателе человеколюбивые устремления, в нём созревает любовь к великой европейской поэзии.
В конце Первой мировой его отец умирает на фронте в военном лазарете в Люблине. Герман, не теряя самообладания, оставшись в столь юном возрасте без отца, оканчивает гимназию и в голодном 1919 году поступает на факультет национальной экономики Эрлангенского университета, откуда вскоре переводится на факультет юриспруденции и германистики во Франкфурт-на-Майне. За дипломную работу о Генрихе Манне его исключают из университета, ведь миротворческие взгляды Генриха Манна, о которых писал Кестен, не интересовали жаждавшую реванша Германию. (Рукопись этой дипломной работы, к сожалению, была утеряна в 1922 году).
С 1923 года он посвящает себя драматургии, но три пьесы из написанного так никогда и не опубликует. Охотно пробует сочинять рассказы и любовные стихи, совершает водное путешествие в Португалию и, вернувшись, отдаёт во Frankfurter Zeitung рассказ «Напрасный побег», который опубликуют только в 1926 году.
С 1927 года Кестен стал литературным редактором берлинского издательства Kiepenheuer, где постепенно познакомился с такими писателями, как Генрих Манн, Йозеф Рот, Эрнст Толлер, Эрих Кестнер, Стефан Цвейг. Именно Герман Кестен способствовал появлению в печати сочинений Анны Зегерс, Арнольда Цвейга, Лиона Фейхтвангера, Эдёна фон Хорвата. Мари-Луизы Флейссер. К середине 1928 года он завершил свой первый большой роман «Йозеф ищет свободу» (Josef sucht die Freiheit), в котором описал жизненные обстоятельства и духовное становление подростка Йозефа Бара.
Роман, изданный в 1928 году в Kiepenheuer, впоследствии был переведён на семь языков и принёс автору широкую известность. В тот же период в Касселе ставится первая пьеса Кестена «Мод любит обоих», и личная жизнь молодого писателя и драматурга складывается весьма удачно – он женится на Тонни Варровиц. Последующие романы, такие как «Распутник», «Счастливые люди», «Шарлатан», заслужили похвалу грозных критиков за стилистическое мастерство и умение писателя сочетать пафос с иронией.
После нацистского переворота в Германии, Кестен, как и многие писатели-гуманисты, был вынужден эмигрировать. Вместе с супругой он переезжает в Париж, но кроме французской столицы попеременно живёт в Ницце, Остенде, Санари-сюр-Мер, Амстердаме.
В июне 1933 года Кестену вместе с Вальтером Ландауэром удалось основать в рамках амстердамского издательства Allert de Lange отделение по изданию немецкой литературы, где печатали произведения немецких антифашистов. Благодаря этой деятельности Г. Кестен помог нескольким эмигрировавшим немецким писателям (Бертольду Брехту, Фердинанду Брукнеру) с изданием их книг, что обеспечивало авторам жизненно необходимые доходы.
Осенью 1934 года вместе с Генрихом Манном, Йозефом Ротом и их жёнами Кестен арендовал в Ницце трёхэтажный дом на Английской набережной. Три писателя работали тогда над историческими романами. Генрих Манн писал «Генриха Четвёртого», Йозеф Рот – роман «Сто дней», а Кестен дописывал шедевр «Фердинанд и Изабелла», роман об изгнании евреев из Испании и преследовании марранов. В другом своём романе тех лет, «Король Филипп Второй», Кестен снова обращается к прошлому, анализируя на историческом материале актуальные проблемы современности.
К концу 1936 года контракт редактора Allert de Lange для Германа Кестена истёк и не был продлён в виду отсутствия возможности регулярно приезжать в Амстердам. Спустя несколько лет и месяцев французское правительство начнёт строить бараки-лагеря, в которые станет интернировать немецких мужчин еврейского происхождения, живущих на территории Франции, как якобы «враждебно настроенных иностранцев, представляющих угрозу государству».
Так в 1939 году Герман Кестен как гражданин враждебного государства был принудительно отправлен в лагерь интернирования Коломб, а позже и лагерь Ньевр. Спустя неделю после оккупации немцами Франции, 18 мая 1940 года, писателю удалось бежать на «последнем» корабле из Сен-Назера в Нью-Йорк. Супругу пришлось на какое-то время оставить в Европе, бежать вместе у них не было возможности…
Оказавшись в Нью-Йорке, Кестен сразу включился в работу Чрезвычайного комитета спасения (Emergency Rescue Committee), чтобы как можно быстрее «были спасены несколько тысяч антифашистских интеллектуалов Европы». Благодаря, в том числе, усилиям Германа, американские визы получили Бертольд Брехт, Франц Верфель, Альма Малер, Генрих Манн, Марк Шагал и многие другие деятели европейской культуры. Спустя четверть века (в 1974 году) Кестен в письме к Гансу Бендеру сообщит: «У меня сохранились сотни писем и телеграмм от известных европейских художников, музыкантов, профессоров, философов, скульпторов и писателей, которые не знали никого в Америке, кто мог бы помочь им спасти свои жизни, кроме меня.… У меня есть несколько писем Альберта Эйнштейна из Принстона, который на тот момент был мало известен в США, не имел влияния и просил именно меня помочь его знакомым и друзьям бежать в Америку».
Кестен всегда высказывал солидарность, необычайную готовность проявить помощь коллегам, гуманизм по отношению к тем, кто оказывался в беде. Стефан Цвейг за это называл его «отцом-защитником и почти что святым-защитником для всех рассеянных по миру». Кестен в свою очередь называл Цвейга «поэтическим другом». Многолетнее личное знакомство позволило Кестену создать оригинальный, глубокомысленный, искренний очерк о своём друге. В этом очерке проступает на свет много биографических элементов для последующего анализа и исследования загадочной личности Цвейга. Этим очерком (в значительном сокращении) я завершу статью, но пока есть смысл поговорить о биографии Кестена.
В сороковые годы он издаёт романы «Нюрнбергские близнецы», «Коперник и его мир». Книгу о Германии периода между мировыми войнами, в которой отражает процесс возвращения евреев к иудаизму (роман «Чужие боги»).
В 1949 году писатель получил американское гражданство и все последующие послевоенные десятилетия был активным участником ПЕН-клуба, в том числе занимал должность председателя ПЕН-клуба ФРГ с 1972 по 1976 годы.
В числе почётных всемирных премий Кестен в 1959 году получил Премию культуры города Нюрнберга, ведь об этом городе он очень красиво написал в романе воспоминаний «Поэт в кафе», в котором самого себя сравнил с вечным странником Джакомо Казановой. На что воображаемый Казанова ему отвечал: «Итак, вы не игрок, как я, не любовник, как я, не выпивоха, курильщик, искатель приключений, не бродяга или аферист». И продолжает: «Очевидно, вам не хватает настоящих честных грехов, к тому же вы женились лишь в двадцать девять лет и слывёте у друзей „деликатным женопоклонником“, а не ненасытным „женопожирателем“, как я».
Биографию Казановы Кестен написал ещё в 1952 году, и надо сказать, книга высоко ценится и многократно переиздаётся. Благодаря роману «Казанова», который был издан в России в издательстве «Лениздат» в 1992 году (спустя сорок лет после первого издания), имя Германа Кестена узнали и русские читатели.
В 1974 году Кестен был удостоен почётной премии имени Георга Бюхнера, а в 1977 году, в год смерти своей любимой супруги, премии Нелли Закс. В 1978 он получил докторскую степень Университета Эрланген-Нюрнберг, в 1980 году – звание почётного гражданина Нюрнберга. В 1985 году, к восьмидесятипятилетнему юбилею, ПЕН-клуб ФРГ избрал Кестена своим почётным президентом и учредил медаль Германа Кестена.
В 1993 году писатель на свои деньги учредил Первую Нюрнбергскую премию прав человека, первым получателем которой станет русский правозащитник Сергей Ковалёв. Видимо, хотя бы таким образом Кестен стремился превратить Нюрнберг из «города нацистских съездов в город прав человека». По его же инициативе в 1996 году в Нюрнберге появляется и знаменитая Аллея прав человека. Последние годы жизни писатель провёл в еврейском доме престарелых в небольшом швейцарском городке Риэне, расположенном вблизи Базеля. Там он и скончался 3 мая 1996 года.
А теперь обратимся к тексту упомянутого очерка Кестена «Стефан Цвейг, мой друг». Два великих писателя активно обменивались письмами до и после 1933 года. Последнее письмо Стефан отправит из далёкой Бразилии за месяц до своего самоубийства. Пожалуй, лучшим ответом на то письмо, ставшее прощальным, справедливо было бы считать воспоминания Кестена о Цвейге, ставшие приветствием образа великого европейца уже в нашем двадцать первом веке.
«Это был счастливый человек. В возрасте за шестьдесят он уходит из жизни. Будучи известным, став достоянием многих стран и литератур, он в конце жизни называл себя „человеком без страны“. Немецкий писатель лучшей школы, европеец с европейским чувством родины и убеждениями, он с трудом ощущал себя гражданином мира. И после того, как, прожив какое-то время в Англии, чувствовал себя, как пристыжённый „враждебный иностранец“. А когда в середине войны Англия предоставила ему гражданство и выдала паспорт, он уехал в Америку. Как никто другой, бывший в мире повсюду дома, он умер иностранцем жизни. На такой маленькой, тесной Земле.
У него было доброе сердце. Он был другом мира и поэтов. Его любили миллионы читателей и сотни друзей. Он оставил огромное наследие. Всегда находил время быть открывателем, советчиком, помощником, меценатом для молодых поэтов многих европейских стран. Он был робким человеком с огромным мужеством. Миллионер с урбанистическим мышлением и гордостью гражданина. Он был честолюбив и любил благородство. Стремился быть благородным. Делал незаметно немало благородных дел, сохраняя истинно республиканскую готовность противостоять всем официальным и государственным почестям, вместо того, чтобы перед всей общественностью хвастать своей республиканской позицией.
Он ненавязчиво показывал свою готовность помочь. В Бразилии он был удостоен погребения как официальное государственное лицо. Когда-то он ходатайствовал перед Муссолини, предлагавшим ему ещё в период до наступления гитлеризма почести и даже орден, попросив освободить двух итальянцев-антифашистов, и получил на это согласие. В октябре 1940 года его чествовали в Аргентине. Министр иностранных дел хотел оказать ему большой почёт. Но взамен этого Цвейг выпросил у него три аргентинские визы для немецких эмигрантов.
Он был любимчиком судьбы. А умер, как философ. В последнем письме, обращаясь к миру, он ещё раз сказал о том, что было целью его жизни. Он хотел быть человеком „позиции“. Он хотел построить „новую жизнь“. Его „главной радостью“ был „интеллектуальный труд“. А „высшим благом“ он считал „личную свободу“. Себя он назвал „слишком нетерпеливым“.
Это основательное гражданское заявление. И последнее распоряжение его доброй воли. Последние рукописи рассылаются издателям. Во всём порядок и цельность. Высказана благодарность и стране, принявшей его. Ей положенное восхищение – „замечательная, удивительная страна“.
Его красивый драматический язык, который был дорог ему и его читателям во всём мире. Но вот его одолевает последний долг. И он уходит из жизни. Делает это „по доброй воле“ и „в ясном сознании“. Это продуманные, уместные формулировки. Здесь нет скромной жалобы на „долгие годы скитаний без родины“. Это почти стихи. И он дважды вычёркивает неподходящее слово. Разочарованный гражданин мира называет себя человеком без родины, которому нигде нет места. Он описывает национализм, эту архимуку, это варварство с превосходящей всё догмой антигуманизма. Он сетует на нашу новую общность, снова и снова втягивающую нас в каждое мировое событие, лишая защиты, безопасности, возможности спастись».
Foto: kesten.de