В детстве моим любимым чтением была Библия. Мне нравилась история. В 1988 году в Будапеште католическая церковь и синагога открыли свои двери. В нашей школе были организованы дополнительные воскресные занятия, на которых католические священники преподавали Библию. Я спросил у мамы, можно ли мне туда ходить, и мама сказала: «Нам нужно поговорить. Ты еврей, и для тебя, возможно, более подходящим местом для изучения Библии была бы не католическая церковь, а синагога». С тех пор я и начал знакомиться с иудаизмом.
С. Д.: Как Вы пришли к религии?
Ж. Б.: Я родился в ассимилированной еврейской семье. Мой отец не был евреем, а мама была еврейкой, но они никогда не рассказывали мне о том, что я еврей. Благодаря руководителю хора в синагоге в 8-м округе Будапешта, а он был шурином моего деда, я понял, что все родственники по линии моей мамы были евреями, не только мой дед, который, кстати, был левитом*. И тогда я начал узнавать об иудаизме в воскресной школе. Когда мне исполнилось 12 лет, родители решили отдать меня в еврейскую школу в Будапеште. Это было светское образование, и религии там практически не уделяли внимания. Но я все же много узнал об иудаизме.
С 18 лет я ездил вожатым в еврейский летний лагерь в Венгрии и там узнал очень много о еврейских традициях и вере. Я почувствовал, что хочу не просто знать все эти вещи, но и практиковать их. Тогда-то я и обратился к религии. Когда мне исполнился 21 год, я уже мог смело сказать, что соблюдаю иудейские традиции: кашрут** и шаббат***. В 23 года я приехал в Германию и пошел учиться в университет.
С. Д.: Жолт, расскажите, пожалуйста, немного о себе. Как Вы стали раввином и оказались в Лейпциге?
Ж. Б.: Я родился в 1979 году в Будапеште. В Германии почти 14 лет. После окончания учебы в университете по специальности инженер-экономист я захотел посвятить один год учебе в ешиве****, а это было в 2002 году. У меня появилась возможность поехать учиться в Берлин. Я уехал учиться на один год, но это затянулось на целых два. Потом еще один год в Израиле, но с условием, что я вернусь после этого назад для обучения во вновь открытой семинарии с ортодоксальным раввинским образованием (Берлинская раввинская семинария — Hildesheimer’sches Rabbinerseminar zu Berlin). Там я Ж. Б.: Я учился и в 2009 году получил диплом раввина. В 2009–2010 годах я был в Лейпциге приходящим раввином. А с 2010 года мы с женой постоянно живем в Лейпциге. В сентябре как раз исполнится ровно шесть лет, как мы переехали сюда. Моя жена с Украины, из города Винница. Я познакомился с ней в Германии. Она была очень активным членом общины здесь, в Лейпциге. Ей было 13 лет, когда она в 1997 году переехала в Германию. Мы познакомились с ней в ешиве, в летнем лагере, поженились в 2007 году и три года вместе жили в Берлине. Мне не пришлось участвовать в конкурсе на должность раввина, все сложилось вполне естественным образом. Изначально был один «земельный» раввин на три общины — Лейпцигскую, Дрезденскую и Хемницкую. Но ввиду большого количества людей это стало неудобно. И тогда было решено, что после ухода на пенсию этого земельного раввина будут учреждены три отдельные должности раввинов — для Лейпцига, Дрездена и Хемница.
С. Д.: К какому направлению религии Вы себя относите? Ведь в иудаизме, как и в любой другой религии, есть масса направлений.
Ж. Б.: Я ортодоксальный раввин. Я получил раввинское образование в ортодоксальной семинарии. Я не принадлежу к хасидскому направлению. Скажем так: я просто ортодоксальный иудей. Что это значит? Мы соблюдаем все иудейские законы, как раввин я стараюсь не вмешиваться в дела политики, хотя, конечно, иногда приходится.
С. Д.: Вот смотрите: книга одна и у христиан, и у иудеев. Но почему существуют эти разные направления?
Ж. Б.: Любую книгу можно прочитать по-разному. Когда Вы читаете «Онегина» Пушкина и когда я его читаю, Вам эта книга скажет одно, а мне — что-то другое. Но вопрос в том, что думал сам Пушкин, когда писал эту книгу. Когда у меня есть книга и одновременно толкование, я пойду в этом направлении. Но если я читаю книгу сто лет спустя, и у меня нет толкования, комментариев, я пойму эту книгу иначе. Христианство взяло ту же книгу, но интерпретировало её по-своему, и с нашей точки зрения это совсем иная интерпретация. У нас один и тот же текст, но мы понимаем его по-разному. И это нормально. Каждый думает, что понимает книгу правильно. Интерпретация иудеев, возможно, более ранняя, в том, что касается Библии.
С. Д.: Ну хорошо, это всё касается различий между христианами и иудеями. Но почему в самом иудаизме столько разных течений?
Ж. Б.: А почему столько разных течений в христианстве? Там есть евангелисты, методисты, католики, православные… Почему существуют эти различия в христианстве? Это то же самое: разные люди интерпретируют текст по-разному. В иудаизме есть ортодоксы, хасиды, другие течения… Но в главном мы согласны, расхождение у нас лишь в мелочах. И ортодоксы, и хасиды, и все прочие чтят субботу. И современные ортодоксы также соблюдают законы шаббата. В различных тонкостях мы не совпадаем. Также большое различие существует между ортодоксальным и реформистским иудаизмом, но в определённых, главных вещах они согласны. Что поделаешь? Мир велик.
С. Д.: Другой вопрос. Второй храм был разрушен. И в то время, когда разрушали Второй храм, там ведь были евреи. Мне часто задают вопрос о том, почему не было никакого сопротивления разрушению?
Ж. Б.: Сопротивления кому? Римлянам?
С. Д.: Да.
Ж. Б.: Но оно было! Это была война. Почитайте книгу Иосифа Флавия «Bellum Judaicum» («Иудейская война»). Это был период войны. Иосиф Флавий высказывает, возможно, не свою точку зрения, а точку зрения династии Флавиев, поскольку он был, как бы это правильно сказать, придворным историком, летописцем династии Флавиев. Но сопротивление было. Оно было разного вида. Было сопротивление раббана Иоханана бен Заккай, оно носило политический характер, они хотели заключить соглашение с римлянами. Позже был рабби Акива бен Йосеф, другие…
С. Д.: Но вот очень многие пророки говорят о том, что Третий храм будет построен. Но есть пророки, которые говорят, что Третьего храма не будет вообще.
Ж. Б.: Какие?
С. Д.: Например, пророк Хагай.
Ж. Б.: Существуют интерпретации текстов… Сложно говорить об этом, потому что нужно понимать тексты пророка Хагая в комплексе, в контексте, понимать оригинальный текст Хагая на иврите, читать классические комментарии к нему, классические комментарии к книге Исайи. Это не так уж и просто.
С. Д.: Мой приятель в силу своих религиозно-философских интересов изучает религии Востока. Особенно любопытны мистико-аскетические практики индусов (йога и медитация). Все мы знаем, что только знание истинного, единого Б-га, только истинная вера, жизнь по заповедям преображают человека, позволяют ему бороться с грехами, с дурными склонностями, наполняют его радостью, светом и покоем. Но очевидно, что жителям Индостана на протяжении более 4 тысяч лет не был открыт истинный Б-г и подлинный путь к Нему, но это нисколько не лишило их духовного развития, прозрений, дарований.
Ж. Б.: Есть люди, которые достигают просветления, и те, которые не достигают, и так во всех религиях. Есть люди, которые могут решить свои внутренние проблемы, и есть те, которым это не удаётся. Мы все работаем над этим, мы все пытаемся. И не все, кто занимается йогой и медитацией, достигают этого. И раввины стараются, и также обычные люди стараются найти душевный покой.
С. Д.: Сейчас много продуктов, где используются генные модификации. Как вы относитесь к этим продуктам, они разрешены к употреблению?
Ж. Б.: Это сложный вопрос. Существует запрет в Торе: не смешивать определённые вещи. Но при генных модификациях это, возможно, как раз разрешено. Весь мир ест ГМО. Наша кукуруза генетически модифицирована. Арбузы — тоже. Это уже часть нашей жизни. Мы не против генных модификаций, мы знаем, что это повышает качество, улучшает устойчивость культур, даёт возможность многим людям получать продукты питания. Есть запрет на смешивание определённых геномов или запрет определённые плоды садить вместе, но в целом ГМО не запрещено.
С. Д.: В Израиле сейчас приняли закон, который разрешает некоторым ешивам не преподавать предметы общего назначения: математику, физику…
Ж. Б.: Это немного сложнее. Вопрос сложнее на самом деле, чем та упрощённая интерпретация, которая доходит до нас через СМИ. Я хочу подчеркнуть, что я человек с высшим образованием и профессионал. И я лично думаю — это моё мнение — что академические знания очень важны, но мы должны понимать, что бывают обстоятельства, когда это не полезно для душевного здоровья. Университеты — это храмы знания. Но вместе с этим идёт ещё и определённый стиль жизни молодёжи, с вечеринками и прочим, и это не то, чего желала бы для своих детей религиозная семья. Я для своих детей желаю, конечно же, академического образования, чтобы они получили это знание, познали мир. Как раввин я желаю, чтобы мои дети жили в социальном окружении. Это уже другая проблема, возможно. Я желаю, чтобы в их жизни было больше этики, морали. Да, конечно, они должны развлекаться, но должно существовать не одно только развлечение. Я говорю из своего опыта. Обучение и знание всегда важно и хорошо, и социальное окружение — тоже хорошо. И часто в тех случаях, когда мы наталкиваемся на сопротивление со стороны религиозных семей, речь идёт не о научных знаниях как таковых, а именно об этом социальном окружении во время учёбы. Это две разные вещи, и мы должны как-то находить компромисс.
С. Д.: Последний вопрос. У вас есть контакты с представителями других религий?
Ж. Б.: У нас отличные отношения с христианами Лейпцига — не только с людьми, но и с церквями. Постоянно ведётся много совместной работы между еврейской и христианской общинами. И мы очень гордимся этим. Мы очень благодарны христианской общине. Когда христианская община предлагает нам участвовать в каких-то мероприятиях или проектах, мы всегда с радостью соглашаемся. Например, съезд католиков (Katholikentag) в мае этого года… Еврейская община принимала участие во многих программах, мы предоставляли в их распоряжение свои помещения, свой культурный центр. Мы действительно много сотрудничаем.
С. Д.: Сейчас приближаются Рош а-Шана и Йом-Киппур. Что бы Вы пожелали читателям нашего журнала?
Ж. Б.: Я, как и каждый год, желаю, чтобы мир стал лучше. Желаю, чтобы мы все научились принимать друг друга. Желаю, чтобы мы хоть немного избавились от нашего высокомерия и поняли, что наше мнение не всегда самое правильное, и мы должны прислушиваться к чужому мнению, но в то же время не забывать и о своих собственных принципах. Все это я желаю каждый год.
С. Д.: Спасибо за интервью, всех благ Вам и мира!
